Василий Михайлович Маскальчук, уроженец Петриковского района Гомельской области, а сегодня житель городского поселка 
Большая Берестовица — один из тех, кто сражался за свободу и независимость нашей Родины в годы Великой Отечественной войны. День независимости страны для него особенный праздник. Он не только хорошо знает, какой ценой досталась победа над зловещим врагом, но и сам внес огромный вклад в это святое дело, сражаясь с оккупантами сначала в партизанском отряде, а затем на фронте. Сегодня мы публикуем отрывки из рассказа «Эхо на Полесье», написанного по воспоминаниям ветерана его сыном, Михаилом Маскальчуком.
… С 1939 года мой отец Василий Михайлович жил со своими родителями в деревне Коммуна Любанского района, до этого — в Петриковском районе.
Знойным летом 1942-го вместе с Константином Михаленей и Николаем Чертковым решил добровольно вступить в партизанский отряд. Парням было по 18 лет. Идти предстояло в Петриковский район — там базировались отряды Полесского соединения.
Дальнейшие события — со слов отца.
Из Коммуны вышли глубокой ночью. Идти старались по лесам — всех подозрительных фашисты расстреливали на месте без суда и следствия.
Ранним утром были уже в деревне Ветчин Житковичского района. Решили зайти к своему старому другу Александру Гавриловичу, хорошо знавшему петриковские леса. Узнав о нашем намерении вступить в отряд, Александр сказал: «Никто нас туда не примет, ведь у нас нет оружия, да и молоды мы!» А потом добавил: «Да не переживайте вы, я собрал кое-какой арсенал. Быстро завтракать — и в путь, время не ждет!»
В густом лесу под вековой сосной он осторожно снял валежник, затем пласт мха и достал из неглубокой ямы три винтовки Мосина, тяжелый немецкий пулемет МГ-38 с заряженной лентой, несколько цинковых коробок с патронами, около десяти ручных гранат РГД-5 и Ф-1.
…Поздно вечером мы были уже в деревне Грабов Петриковского района. Там базировался отряд командира Красной Армии Григория Кравца. Комиссаром его был А. Тарасов. Нас записали в боевой отряд № 132 130-й Петриковской бригады. А вскоре мы приняли свое первое боевое крещение…
Организовав засаду, отряд полностью разгромил фашистский обоз, уничтожив при этом десятки гитлеровцев и полицаев. Захватили богатые трофеи: оружие, боеприпасы, продовольствие, десятки лошадей.
Боевой отряд принимал участие и в знаменитой операции по уничтожению моста на реке Птичь, получившей кодовое название «Эхо на Полесье». Проводилась она в ночь на 3 ноября 1942 года.
… Железная дорога по маршруту Брест-Пинск-Гомель-Брянск — одна из основных магистралей, по которой вражеские поезда с живой силой и боевой техникой шли к стенам сражающегося Сталинграда. Туда, где в те дни решалась судьба страны.
Чтобы надолго вывести дорогу из строя, Минский подпольный обком партии и штаб соединения разработали операцию по подрыву крупного железнодорожного моста через реку Птичь на важнейшем стратегическом участке железной дороги Брест-Гомель. Для этого с Болышой земли специальным рейсом доставили боеприпасы и взрывчатку.
Мост длиною 150 метров с четырьмя пролетами находился восточнее станции Птичь и круглосуточно охранялся двумя взводами солдат, расположившихся в четырех дзотах. На вооружении противника имелись пулеметы и пушка. Подступы к мосту были хорошо укреплены. А о существовании нескольких замаскированных дотов партизаны узнали во время штурма.
В 800 метрах от моста размещался вражеский гарнизон численностью до 750 солдат и офицеров. К тому же противник мог быстро подбросить подкрепления из соседних гарнизонов.
Для проведения операции штаб соединения выделил 11 партизанских отрядов, всего -1300 человек. Им предстояло разрушить участок между станциями Муляровка и Коршевка и отрезать поселок и станцию от моста.
Чтобы ввести противника в заблуждение, партизаны создали видимость концентрации отрядов у районного центра Копаткевичи — якобы для нападения на его гарнизон. А сами за ночь скрытно перебросили силы в район станции Птичь.
3 ноября 1942 года в шесть утра группы прикрытия подорвали железнодорожное полотно и перерезали связь. Партизаны ударных отрядов А. Жигоря, А. Пакуша и Г. Кравца устремились к мосту и открыли плотный огонь по дзотам и казарме. Охрана была уничтожена. Подрывники заложили под мост свыше 300 килограммов взрывчатки и подорвали его. Стратегически важная для врага железная дорога на 18 суток вышла из строя. 3а время перерыва движения противник не смог пропустить по ней более 500 эшелонов.
В бою у моста на Птичи погиб славный комиссар нашего отряда Тарасов. И еще девять партизан навечно полегли там, десять человек были ранены. Легкое ранение получил и наш боевой друг Николай Чертков.
… К весне 1944-го отряды и бригады соединения оказались в прифронтовой полосе. Фашистское командование понимало, какую угрозу представляют партизаны, действовавшие в тылу их армий. И направило против соединения Ветрова снятые с фронта и находившиеся 
в резерве регулярные части. Были задействованы авиация, охранные батальоны, дополнительные силы полиции.
В районе Альбинска и Зыслова (там находился аэродром) часть бригад Полесского соединения попала в окружение. В тяжелом положении оказалась 125-я Копаткевичская бригада (командир Н.Д. Куранов), 123-я Октябрьская (командир Ф.И. Павловский) и 130-я Петриковская бригада (командир И.В. Скалабан), в которую входил и наш 132-й отряд Григория Кравца.
Начались тяжелые изнурительные бои с превосходящими силами противника. Отряды бригады временно распустили – был дан приказ пробиваться из окружения небольшими группами. Наша состояла из восьми бойцов. Впереди шел мой друг Александр Гаврилович, неся на плече свой ручной пулемет МГ-38. В полдень мы вышли на семейный лагерь, который располагался на небольшой полянке. Там было несколько женщин и девочка лет пяти. Решили здесь передохнуть и приготовить на костре нехитрый обед.
В курене (временный шалаш) женщина, посадив на колени девочку, чистила картошку. Мы с Сашей пошли за сухими ветками для костра.
Минут через пятнадцать в лагере послышались выстрелы. Побросав хворост, мы побежали туда. Я сходу заскочил в крайний курень и увидел страшную картину: эсэсовец расстреливает из автомата женщину… Ударил его прикладом по рогатой каске с двумя молниями (знак СС). Фашист резко повернулся, направил на меня автомат, но тот дал осечку (видимо, закончились патроны).
Тут что-то засвистело, мелькнуло в воздухе. Эсэсовец схватился за горло и рухнул на землю. Это Саша успел бросить штык-нож. К счастью, девочка не была ранена. Мы быстро подхватили ее на руки, подобрали оружие убитого гитлеровца и выбежали из куреня. На наше счастье, кольцо карателей еще не успело сомкнуться. В этом скоротечном бою погибло два наших бойца, которые остались в охране и, задремав, не заметили подкравшихся фашистов. Погибла и мать девочки.
С каждым днем железное кольцо блокады сжималось. Каратели ночью жгли костры, а днем шли, прочесывая лес и болото. Самолеты непрерывно сбрасывали бомбы.
Как-то ранним утром показалась цепь немецких касок. Они были совсем близко. Что делать? Принять бой? Нас только шестеро – силы слишком неравны, да и погибать в 20 лет никто не хочет…
С нами в группе был пожилой партизан Михаил Дегтярь. Он снял кольцо с гранаты, отошел подальше и, приставив к подбородку гранату, разжал руку. Прогремел взрыв…
– Зря он так, еще не все потеряно, – сказал Александр Гаврилович. – Слушайте меня внимательно: оставайтесь на месте и не вздумайте стрелять. Я постараюсь их отвлечь, вызову огонь на себя, а когда цепь пройдет – уходите! Думаю, скоро свидимся. Красная Армия уже недалеко!
Саша улыбнулся и быстро побежал к сосне, что возвышалась над болотом. А фашисты уже приближались: отчетливо были видны их ухмыляющиеся лица. И тут раздалась длинная пулеметная очередь. Весь огонь немцы резко перенесли на сосну.
Мы, к счастью, оказались на внешней стороне кольца. Подхватив девочку, стали осторожно уходить из злосчастного болота. Еще долго стучал Сашин пулемет. Затем стрельба прекратилась. Скорее всего, Александр погиб. Навсегда остался лежать в болоте. Пожертвовал собой, спас нас от неминуемой смерти.
…Выйдя из болота, мы увидели костер, а возле него людей. Я посмотрел в бинокль. Увидел шесть полицаев, которые выпивали, а на земле кто-то лежал. Вроде женщина.
Посоветовавшись с хлопцами, решили уничтожить немецких холуев, если те не захотят сдаваться. Двое тихонько зашли в тыл полицаям, чтобы отрезать пути отступления. А мы вдвоем, оставив женщин и девочку в укрытии, стали осторожно подбираться к костру.
– Встать, руки вверх! Бросай оружие! – крикнули мы, держа наготове автоматы.
Полицаи, увидев нас, бросились наутек. Мы открыли огонь – трое упали замертво, троим удалось убежать. Но недалеко. В кустах их поджидали наши друзья. Раздались выстрелы. Все было кончено.
Возле костра мы увидели страшную картину. На земле лежала молодая красивая девушка. Полицаи ее изнасиловали, отрезали груди и выкололи глаза. Несмотря на муки, в ее хрупком теле еще теплилась жизнь. Но девушка умерла у нас на руках. Кто она была, неизвестно. Скорее всего, ее привели из семейного лагеря.
На горке под елочкой штык-ножами мы вырыли неглубокую могилу, опустили в нее тело замученной девушки, завернув его в плащ-палатку. На холмик положили два камня. Забрав оружие полицаев, пошли своей небольшой группой дальше.
Глубокой ночью мы подошли к реке Орессе. На противоположной стороне стоял плот. Один из партизан, переплыв реку в ледяной воде, пригнал его. Вскоре мы были уже на той стороне, где начинались любанские леса. Каратели остались далеко позади.
К концу апреля 1944 года противник снял блокаду в районе альбинских болот, длившуюся более 10 дней. Многих боевых друзей мы не досчитались. Погиб командир нашей 130-й бригады.
Карателям так и не удалось достичь успехов в борьбе с партизанами. Но они безжалостно расправлялись с местным населением.
…После освобождения Беларуси меня направили в запасной полк в Киров Брянской области. Затем воевал в составе Прибалтийского фронта на территории Литвы. Сначала был в пехоте, затем – в составе 10-й гвардейской Городетской танковой бригады. Там и встретил Победу. Еще почти два года дослуживал в Лиде.
В свою деревню Коммуна Любанского района вернулся только в 1947-м. В июле 1941 года она была сожжена. Мать жила в землянке с моим младшим братом Александром. Средний брат Николай – партизан-фронтовик, служил в Берлине, был стрелком на легендарном штурмовике Ил-2. А отец погиб еще в 1941 году под Вязьмой.
В 1944-м в деревню прислали двух молоденьких учительниц – Лидию и Елену. Целых зданий не было, занимались прямо на улице…
Осенью вернулся мой партизанский друг Константин Михаленя – он воевал на фронте, а затем, как и я, дослуживал в армии.
Недалеко от леса, на самой окраине деревни, начали мы с Костей строить себе дома. Часто нам помогали и подружки-учительницы. Так уж получилось: я женился на Лидии, Костя – на Елене. Наши молодые жены посадили под окнами белые акации.
P.S.
Прошло очень много лет. Сейчас нашу деревню не узнать. Появились новые дома, школа, клуб. О землянках мало кто и вспомнит.
Но два первых дома, построенные моим отцом и его боевым другом (моим крестным), и поныне стоят напротив друг друга. А возле них – огромные акации, когда-то посаженные на счастье моей матерью Лидией Тимофеевной и ее подругой Еленой Устиновной. Каждой весной они расцветают, наполняя чудесным ароматом все вокруг.
…По воле судьбы я сейчас живу в городском поселке Большая Берестовица. В соседнем Свислочском районе, в деревне Пацуи, работает директором средней школы Галина Ивановна Кревчик. Ее мать – родная сестра Александра Гавриловича, героически погибшего в блокаду. А в Гродно живет Светлана Константиновна с матерью Еленой Устиновной – дочь и жена Константина Михалени. Видимо, так распорядилась жизнь, чтобы связь поколений не прерывалась…
