Девятнадцатого октября 90-летие со дня рождения праздновал житель поселка Большая Берестовица Василий Михайлович Тякало. Он – инвалид Великой Отечественной войны, ветеран труда: тридцать лет работал главным бухгалтером в колхозе «Красный Октябрь» (теперь ОАО «Молочный Мир»). Поздравить ветерана с таким почтенным юбилеем пришли председатель районной организации ветеранов Елена Силкова, руководство открытого акционерного общества. В адрес юбиляра говорили много теплых благодарных слов, искренних пожеланий, ему были вручены подарки. Такое внимание очень тронуло Василия Михайловича. Ветеран расчувствовался и от всего сердца тоже желал гостям доброго здоровья и прожить еще больше, чем уже прожил он.
В разговоре с нами Василий Михайлович отметил, что жизнь его была отнюдь не легкой. На войну летом 44-го попал в восемнадцать лет. Дважды был ранен. Второе ранение было настолько тяжелым, что военные врачи не сумели спасти молодому солдату ногу…
Вот что рассказывает ветеран о своих фронтовых буднях.
– После обучения под Рязанью я, молодой пулеметчик, был отправлен на ІІІ Белорусский фронт в Восточную Пруссию. Воевал в составе 277-го гвардейского стрелкового полка 91-й гвардейской дивизии 5-го гвардейского корпуса 39-й армии. Был вторым номером пулеметного расчета. Ох, и потаскали мы нашего «максимушку» по Восточной Пруссии! При этом берегли его как лучшего друга. Да пулемет и был для любого расчета пулеметчиков настоящим другом, который ежедневно выручал в самых, казалось бы, безвыходных ситуациях и сколько раз спасал от смерти! Моей задачей было обеспечить пулемет патронами и во время боя поддерживать пулеметную ленту, чтобы стрельба велась прицельно. «Первый номер» расчета всегда нес ствол, я же тянул двухколесную тележку.
Бои шли тяжелые: границы рейха имели глубоко укрепленную линию обороны. В одном из боев меня ранило в первый раз. Помню, как побежали, чтобы занять более удобную для стрельбы позицию. Вдруг чувствую: с головы сорвало шапку. Потом выяснилось, что я попал под мелкие осколки снаряда. Один из них разорвал кожу поперек головы, остальные зацепили ее справа за ухом да ранили щеку. Завертело-закрутило меня, словно на качелях, и – упал. После санчасти попал в Каунасский госпиталь, а оттуда в Тулу. И смех, и грех: после того, как врачи стянули и сшили на голове кожу, целую неделю не мог ложку в рот засунуть. Потихоньку оклемался. А рубцы от осколков до сих пор видны…
Старый боец в подробностях помнит эпизоды переправы через реку Одер. 27 февраля 45-го из госпиталя он снова был отправлен на фронт – стрелком на 1-й Белорусский. Воевал в составе 79-го полка 150-й дивизии 3-й ударной армии. Вместо друга «максима» имел теперь подружку – русско-японскую винтовку образца 1893 года. На плече – целая сумка патронов и еще пять в магазине винтовки.
– Сразу же попал на переправу через Одер. По реке еще плыли льдины, и бойцам в лодках приходилось лавировать между ними. Но страшно было другое: переправа велась под постоянным и плотным обстрелом немцев. Чтобы остановить продвижение наших войск они стреляли из всего, из чего только могли стрелять. И буквально каждый из солдат оказывался на Одере на грани жизни и смерти. Сколько же их не достигло противоположного берега, сколько ранено было… Уже после войны не раз доводилось слышать, что Одер во время переправы был красного цвета. Поверьте, так и было: кипящая от взрывов вода буквально окрашивалась кровью раненых бойцов. Об одном только мечталось каждому из нас: скорей бы достичь противоположного берега!
Когда на середине реки один из снарядов упал неподалеку от нашей лодки, и она перевернулась, подумал: «Все, это – конец!». Из нас десятерых восемь, оказавшись под лодкой, утонули сразу. Меня, видно, вела сама судьба: мой товарищ не выплыл, а я сумел подплыть к лошади без всадника – по реке переправлялись и кавалеристы – и смог ухватиться за седло.
На другом берегу Василий узнал, что до Берлина остается не более 90 километров. Командиры настраивали бойцов на то, что пройти их придется с очень тяжелыми боями. Обучали, как нужно действовать на подступах к Берлину, в пригороде и на центральных улицах: врага предстояло «выкуривать» чуть ли не из каждого здания, а на любой улице можно было стать отличной мишенью. Как раз в Берлине Василий и был сильно ранен.
– Вместе с тремя бойцами я перебегал одну из улиц Берлина. Сзади разорвался минометный снаряд. Двое парней уцелело, одного ранило в плечо, а я сначала и не понял, почему так сильно дергается нога. Все поднялись, побежали. Я тоже сначала рванул за ними, но тут же упал… Ребята протащили меня через улицу в подъезд какого-то дома. Перевязали ногу, сказали: подожди здесь санитара. Я потерял много крови, и вскоре отключилось сознание. Очнулся на носилках в подвале дома. Кто меня туда затащил, не знаю. Открываю глаза: вокруг стоят, с горящими свечами в руках, женщины и дети, а рядом со мной сидит на стуле немец в форме СС. Он что-то говорит, обращаясь ко мне, но я ничего не понимаю. Тут одна из женщин переводит: «Офицер спрашивает, правда ли, что русские расстреливают пленных немцев?». «Нет, не расстреливают», – отвечаю ей, и снова проваливаюсь в темноту.
Очнулся Василий, когда наши солдаты выносили его из подвала. На улице так ярко светило майское солнце, что у бойца закружилась голова, и он снова потерял сознание. Потом оказался в палаточном госпитале. Операция, гипс по пояс. Самолетом солдата отправили в госпиталь города Ландсберг, что на реке Одер. Но дело на поправку не шло, вскоре пальцы на раненой ноге почернели, и снова – операционная…
– В палате обратил внимание на соседа: под простыней у него вместо ноги почему-то обозначалась пустота.. Со страшной догадкой спрашиваю: «У тебя что, одна нога?». Парень как-то кисло усмехнулся и, выразительно посмотрев на мою койку, ответил: «Да и у тебя тоже не десять…». Я проследил за его взглядом и от ужаса содрогнулся: моя простыня обозначала точно такую же пустоту…
Лечился боец Василий Тякало долго: были госпитали в Познани, в Екатеринбурге. В последнем встретил новый, 1946-й год. Там же приспособился ходить на протезе с костылями. С ними и вернулся в родную деревню Хмелиско.
– Я и теперь, в свои девяносто, выгляжу, как видите, еще достаточно крепким. А тогда… Я же сельский парень, вырос на земле, работал на ней. И так обидно было с моим ростом, с моей фигурой не иметь возможности заниматься физическим трудом. Но что поделать: хорошо, хоть жив остался на той проклятой войне. Закончил в Новогрудке курсы бухгалтеров и сначала работал в районном финансовом отделе, а затем тридцать лет – главным бухгалтером в колхозе «Красный Октябрь», был награжден медалью «За трудовое отличие».
Война же живет с ветераном все эти семьдесят лет. О ней напоминают не только орден Отечественной войны І степени и юбилейные медали, но и каждый сделанный им шаг.
Мария Драпеза,
фото автора
На снимке: председатель районной организации ветеранов Елена Силкова поздравляет Василия Тякало с юбилеем.
