Версия детективной истории того времени. Часть 2
Российской империи в 1863 году обстановка тревожная. С начала Январского восстания введено военное положение, которое сохранится вплоть до начала 1870-х годов. На городских заставах военные посты, на каждом шагу конные разъезды грозных казаков с нагайками, службу несут императорские гвардейцы, перед домом губернатора в Гродно дополнительно установлено 20 пушек.
По приговорам военно-полевых судов 127 мятежников были пуб-лично повешены, на каторжные работы сослано 972 человека, на поселение в Сибирь – 1427 человек, в солдаты попало 345, в арестантские роты – 864, выслано во внутренние губернии – 4096, в административном порядке уволено с должности 1260 человек, в боях было убито около 10 тысяч мятежников. Кроме того, причастных к мятежу, но помилованных и освобожденных было 9229 чел.
Из книги англичанина Ф. Андерсона: «В пятницу, четвертого сентября, мы приехали в Гродно из Вереек, намереваясь на следующей неделе отправиться в Вертелишки и посетить праздник урожая, который там должен был состояться. Мы пробыли в Гродно всю субботу и воскресенье, а в понедельник после обеда отправились в фольварк. Погода стояла прекрасная; почтмейстер-еврей прислал за нами свою лучшую упряжку из четырех лошадей, и граф, его слуга-немец и я покинули отель около трех часов в приподнятом настроении, мало думая о событиях, которые должны были вскоре произойти с нами».
Иными словами, до злополучной пятницы 4 сентября 1863 года ни у кого из представителей городской, тем более губернской администрации друзья не вызывали пристального интереса или подозрения. Или все-таки был интерес, тогда чей?
Немедленный арест, заключение в одиночные камеры гродненской тюрьмы, бывшего иезуитского коллегиума, построенного вместе с Фарным костелом в начале XVIII в. Камеры переполнены арестантами-повстанцами. Допросы следственной комиссии с 11.00 утра до 17.00 вечера с пристрастием ведут пять опытных следователей.
Ф. Андерсон просил разрешить ему телеграфировать в Петербург послу, лорду Нейпиру, консулу в Варшаву и отцу в Бонн. В телеграммах сразу было отказано. Доказательство вины строилось на показаниях двух свидетелей-повстанцев. Те утверждали, что видели графа и англичанина в лесу в отряде мятежников Ленкевича, и даже слышали, о чем говорит иностранец. Задержанный пытался через переводчика-еврея, а потом через офицера императорской гвардии барона фон Ховена доказать, что он не знает польского языка, и выучить его не собирался. В крайних случаях переходил на французский. Даже капитан из следственной комиссии согласился с формулировкой: Ф. Андерсон не знает польского языка, эту важную поправку занесли в протокол. Короче, друзьям срочно «шьют политическое дело».
Кто-то может сказать: так сложились жизненные обстоятельства. а если обстоятельства эти рукотворные, и за ними стоит конкретный исполнитель?
За два года, с 1861 по 1863 гг. в Гродно сменилось четыре губернатора. Новым военным губернатором Гродно и одновременно гродненским гражданским губернатором Указом Александра II от 21 июля (2 августа) 1863 года был назначен Иван Николаевич Скворцов (1817-1882). До нового назначения исполнял должность начальника 4-го (Виленского) округа жандармов, побывал в жандармских должностях в Херсонской, Подольской и Ковенской губерниях.
Следует отметить, что арест друзей произошел, когда в должность вступил И.Н. Скворцов. Вот какую характеристику нового губернатора в своей рукописи дал брат Александра Ян Биспинг: «В Гродно, как кровожадный сатрап, царил генерал Скворцов, тем более опасный, что это был человек неполиткорректный, административного таланта, бывший жандарм, наконец, чиновник, умеющий работать без передыха. Все должно было пройти через его руки, и ничто не ускользало от его ока. Он охотно склонялся над жертвами и имел величайшее удовольствие объявлять на публике лично: «Что, пани, вашего мужа повесят или отца сошлют на тяжкие работы». Иногда он даже преувеличивал суровость наказания, чтобы насладиться видом слез и боли у невинных жертв».
Скворцов очень торопился, документы на арестованных следственная комиссия подготовила быстро. Когда другие дела тянулись месяцами. При этом важно, как их преподнести в виленскую канцелярию вышестоящему начальнику генерал-губернатору М. Муравьеву. Репрессивная государственная машина работает без перебоев. Среди тысяч дел идейных повстанцев можно сфабриковать и в свою личную пользу пару-тройку дел, глядишь — и обогатишься, как говорится, под шумок.
7 сентября 1863 года следственное дело поступило к Скворцову, тот признает А. Биспинга «абсолютно неблагонадежным в политическом отношении». Ответ от 19.09.1863 г. из виленской канцелярии за подписью генерал-губернатора М. Муравьева дублирует первое заключение Скворцова, он предопределен: показания лжесвидетелей-шляхтичей приняты, а «…помещика Александра Биспинга, как совершенно неблагонадежного в политическом отношении и вредного для дальнейшего пребывания в крае, отправить на жительство в Оренбургскую губернию, с учреждением там за ним строгого полицейского надзора; англичанина Андерсона выслать за границу, воспретить ему въезд в Россию».
29 сентября 1863 года Александр Биспинг, конвоированный жандармом, был отправлен в пассажирском поезде в Санкт-Петербург в пересыльную тюрьму, откуда по этапу в назначенное место ссылки – Оренбургскую губернию. Ему разрешено взять с собой в ссылку слугу и камердинера. Поезд из Гродно отходил по пятницам, прибывал в Санкт-Петербург в воскресенье.
Из рукописи Яна Биспинга: «Вскоре до нас дошла ужасная весть о заключении брата моего Александра и отправка его в Уфу, также о наложении на орден секвестра. Страшный это был удар и для нас, и незаслуженный, ибо, зная политические взгляды брата моего, мы были уверены, что он не виноват, он пал жертвой интриги червонцев… Мой брат Александр, как ординат, богатый и смелый, шел против восстания, (слишком сильно им мешал), они его и погубили ложным и гнусным доносом».
Опытный Скворцов прогадал, не думал, что у «мальчишки» окажется столько покровителей и столичных связей.
Известно, что Скворцов И.Н. был уволен с должности царским указом от 13 (25) января 1868 года. По собственному прошению с зачислением в запасные войска.
Как тут не задаться вопросом – с чего бы это гродненский губернатор попросился в отставку. 48 лет – еще не старческий возраст. Наверное, воровство драгоценностей у владельца имения Озеры и других земель, к тому времени уже давно ссыльного, раскрылось, наверху посчитали его не типичным казнокрадством, а делом почти частным. Дело замяли, не дали хода.
Предположу такую версию: Александру Биспингу всего 19 лет, вчерашний студент, он молод, богат, неопытен, вот тут интрига и закрутилась. Велик соблазн попользоваться чужим, слаб человек, отягощенный властными полномочиями. Скворцов был первым важным звеном в цепи «случайностей» подследственного. Именно от него зависело, как представить «наверх» дело молодого наследника Массолянского имения.
Интрига продолжилась. 29 марта 1864 года Заблоцкий Эразм Карлович (1831-1884), псевдоним «медиор», в прошлом мелкий чиновник, один из соратников руководителя восстания К. Калиновского, арестован осенью 1863 года, дает в особой следственной комиссии новые показания, выдает фамилии некоторых местных помещиков, в том числе и Александра Биспинга.
Тучи сгущаются над головой ссыльного. Для доследования дела из Уфы графа доставляют в Гродненскую тюрьму, там он содержится до середины декабря 1864 года, пока не вынесли окончательный приговор. Заблоцкий на допросе утверждает, что он с Калиновским проезжал через имение Верейки. На допросе Бис-пинг отказывался от знакомства с Заблоцким и Калиновским, мотивируя тем, что в его имении расположен постоялый двор, может быть, в нем и ночевали эти люди, но он ничего об этом не знал.
К тому времени книга Ф. Андерсона уже вышла в Лондоне, что только усугубило положение осужденного, так как автор книги обратился в английский парламент с обращением по поводу карательных акций в Польше. В книге англичанин выразил свое неоднозначное отношение к восстанию, сочувствовал другу, военное положение в стране ломало все его планы. В европейских газетах дело получило международную огласку. До ушей генерал-губернатора М. Муравьева дошла эта информация. На этот раз хрупкое равновесие весов царского правосудия перевесило личные амбиции хозяина края М. Муравьева.
Из рукописи Яна Биспинга: «В первые дни декабря заключенным огласили приговор военного суда… Брата моего опять в Уфу отправили по той же злосчастной причине, что имел англичанина при себе. Муравьев, когда ему снова показали дело моего брата, собственноручно на нем написал: «Знаю, что он не виновен, но надо мальчишку проучить, чтобы не имел при себе англичан, которые чернят Россию и грязью бросают на ее чиновников, так что верните его в Уфу».
В июне 1867 г. для большинства бывших повстанцев была объявлена амнистия. Польским помещикам, участникам мятежа, даже стали возвращать назад конфискованные земли. Ссыльные постепенно возвращаются на родину. Вначале такую возможность получили уроженцы Королевства Польского, а также выходцы из западных губерний России, кто выразил желание жить в Королевстве Польском. Первая большая партия ссыльных вернулась из ссылки уже в 1867 году.
В списках повстанцев Александра Биспинга нет, как нет и в числе помилованных. Но та спешность, с которой выслали графа за пределы Северо-Западного края в Уфу, вызывает вопросы.
Не все стойко переносят испытания, посланные судьбой. 24 апреля 1867 года Александр Биспинг перерезал себе горло в гостинице Петербурга, и это накануне женитьбы на дочери тайного советника, самарского и уфимского губернатора Григория Сергеевича Аксакова (сын писателя Сергея Аксакова). Верится с трудом. А какое выбрал средство – бритву, что уже варварски дико. Допускаю мысль, что зарезать его мог кто-то и другой, заказные убийства практиковались и в ХIХ веке.
Конечно, ссыльный Александр Биспинг знал о готовящейся амнистии. Думаю, что по возвращению из ссылки он реализовал бы планы собственного расследования, о несправедливом наказании осталось много вопросов, которые требовали ответов. Поэтому его странное самоубийство выглядит крайне нелогично, идет в разрез последовательных событий и поступков. Но ставит, наконец, заключительную точку для тех, кому не нужны были ответы.
В 30-е годы ХIХ столетия в Верейках возвели красивый католический храм в стиле классицизма, был освящен и назван в честь Пресвятой Девы Марии. После подавления восстания 1863 года костел перестроили в православную церковь. К тому времени Александр Биспинг принял православие. Семейную усыпальницу устроили в склепе храма, там и похоронили молодого графа.
