Георгия Николаевича Акулича в Берестовице знают многие. Его нередко можно увидеть на улицах городского поселка. Георгий Николаевич в свои почти восемьдесят живо интересуется всем, что происходит вокруг в его родном поселке.
— Вот только поселок с годами становится все краше и молодеет, а я, к сожалению, с годами все больше старею, — говорит Георгий Николаевич.
В его памяти запечатлелось много событий, ярких и не очень, что-то совсем забылось, но никогда не забыть ему тот воскресный день 22-го июня 1941 года.
— Был яркий солнечный день, — вспоминает Георгий Николаевич. – Мы, ребятишки, беззаботно играли на улице. Вдруг в какой-то момент стал доноситься издалека гул, похожий на раскаты грома. Все подумали, что приближается гроза, хотя небо было ясное и безоблачное. И вскоре над деревней появились самолеты с черными крестами на крыльях. А чуть позже мы узнали от взрослых, что началась война, и немцы бомбили аэродром в Кваторах. А на второй день мы наблюдали за воздушным боем в небе между нашей деревней Берестовичанами и Берестовицей. Советский истребитель вступил в бой с двухмоторным немецким самолетом, подрезал его, и вскоре от него потянулась черная полоса дыма, а вслед за ним в небе показались два зонтика-парашюта. Однако живым немецким летчикам не удалось приземлиться. Отступающие красноармейцы-пехотинцы, заметив приземляющихся парашютистов, начали стрелять по ним. Под вечер мы побежали к тому месту, и увидели двоих мертвых немцев в черных комбинезонах. Стропила от парашютов уже кто-то обрезал, пистолетов в кобуре одного и второго «фрицев» тоже не оказалось. Рассказывали, что потом этих немцев похоронили местные жители, а в конце августа их перезахоронили сами немцы.
Еще один эпизод первых дней войны, который на всю жизнь остался в памяти Георгия Николаевича.
— В деревне на коне появился тяжелораненый кавалерист, — продолжает мой собеседник. — Еле шевеля губами, он попросил попить. Дети тут же принесли воды, но раны красноармейца были настолько тяжелыми, что часа через два он умер. Хорошо помню, как похоронили его под тополем у дороги. А через какое-то время в деревне появились немцы. Рассказывали, что отступающих из Белостока красноармейцев подстерегал заброшенный немецкий десант. Из засады фашисты их и расстреливали. Так получил смертельное ранение и этот кавалерист.
Помнит хорошо Георгий Николаевич, как немцы чуть не расстреляли его отца.
— Как только началась война, отца мобилизовали в армию, — говорит он. – Новобранцы должны были охранять участок дороги от Олекшиц до Гольнев. Но поскольку наступление фашистов было стремительным, выполнить поставленную задачу оказалось невозможным, и вскоре отец появился дома в военной форме. Форму пришлось закопать, а его обстриженного мать закрыла на замок в сарае. Но немцы взломали дверь, и, заметив обстриженного мужчину, сразу же повели его на расстрел. Мне было тогда 6 лет, и я хорошо помню, как мама плакала и просила не расстреливать отца. Чудом удалось его спасти только после того, как она показала нашу семейную фотографию, на которой вместе со всеми был и отец.
Рассказал Георгий Николаевич и свою версию, как был уничтожен дворец Коссаковских. На бывших землях Коссаковских, по его словам, после оккупации хозяйствовал хромой арендатор-немец. Работали на него в то время пленные. А в 1944 году, когда наступала Красная Армия, он приказал поджечь этот красивый дворец и сбежал вместе со своей служанкой.
И, конечно, никогда не забыть ему тот радостный день, когда берестовицкая земля была освобождена от оккупантов.
— Вот уже почти 70 лет прошло с тех пор, замечает Георгий Николаевич, а, кажется, что все это произошло будто вчера.
Сергей Хилюта
